Андрей Филиппов

Паблик-арт — это искусство в общественном пространстве. Каждая эпоха требует своего оформления и культурного сопровождения. А вдохновляет меня многое, от Никола-Ленивца до Петергофа, где в каждую эпоху что-то менялось. Если в Древнем Риме и Греции каждое произведение играло свою сакральную или социальную роль — статуя императора, обелиск победы, колонна Траяна, — то в нашем сегментированном обществе нужны образы демократичные и мощные. Поэтому мы наблюдаем вокруг, с одной стороны, капсульные, домашние, уютные вещи, а с другой — монументальные. Все они имеют право быть, если по идеологии, пластическому решению они хороши. А почему Никола-Ленивец? Там великолепные авторы, например Саша Бродский, Николай Полисский — прекрасный живописец, который стал фантастическим скульптором. Плюс его невероятная социальная функция — он дал мужикам работу, построил вокруг себя целую инфраструктуру. Еще я люблю Яна Гамильтона Финлея. Это шотландский поэт и художник 1960–1970-х, в его поместье можно наблюдать поэзию в камне. Он сделал маленькую Спарту — серию работ, где на мраморных плитах написаны разные латинские поэтические тексты. В Касселе (на фестивале Documenta) я видел его инсталляцию из бронзовых огромных гильотин. Она на меня так повлияла, что я сделал свои деревянные гильотины с двумя лезвиями — для двуглавого орла.

Вдохновлять и окрылять. Важно, чтобы это не было глупо. Чтобы красота облагораживала душу и вдохновляла ум, чтобы искусство было радостным и духоподъемным. Чтобы человек мог увидеть и сказать: «Бог ты мой! Вот как хорошо, что я в этом городе живу». Город должен быть живым, интересным и визуально развивающимся. Искусство должно затрагивать человеческую внутреннюю структуру. Человек же — подобие Бога, соответственно, и в работах все должно быть сплавлено воедино, как в реторте. Нужна некая цельность, так сказать, гезамкунстверк (Gesamtkunstwerk — концепция единения искусств. — Ред.).

В юности, еще в советское время, в 1970-е годы, когда объявили общественный конкурс на создание памятника на Поклонной горе, я нарисовал холм с воткнутым в него мечом. Получился крест, и мне показалось, что это хорошо. Тогда я впервые подумал, что можно работать в пространстве. Жаль, что образ оказался невостребован. Но сейчас время уже другое. Сейчас, мне кажется, недавний памятник во Ржеве больше соответствует времени: солдат, стоящий в вихре из стаи журавлей, — очень хороший образ (авторы — скульптор Андрей Коробцов и архитектор Константин Фомин. — Ред.). Сделано с помощью современных технологий, очень убедительно и мощно.

Это мистическое соединение астрономии с историей. Все очень просто: любые часы, кроме дигитальных, связаны с Солнцем. А первые часы — гномон — были палкой, воткнутой в землю, которая по движению Солнца отбрасывала тень; с ее помощью люди стали измерять время. И это не просто тень, это движение светил, это музыка сфер, это Космос! Глядя на эту тень, мы наблюдаем Космос. Сперва мне было интересно, чтобы одно крыло вместе с тенью являло двуглавого орла: одна голова из металла, другая — эфемерная. Следующим шагом стало понимание, что это солнечные часы, а если часы, то Космос, а Космос — это Вселенная, история, православие, Восточно-римская империя и все, что для меня важно. Так мы можем наблюдать настоящее, прошлое и будущее и движение светил при помощи воткнутой в землю палки-гномона.

Парить в потоках смыслов. Вот у меня не всегда это получается, но есть такие люди, как Паша Пепперштейн — он всегда в потоках парит. Его подхватывает, и он летит. Это состояние постоянного вдохновения прекрасно. Но таких людей мало. Нельзя сказать, что у Паши все легко, но постоянное ощущение потока есть, это видно. Художнику необходимо парить на волне вдохновения и стараться не уйти в штопор. Но не у всех есть такой дар.

Сочетание слова и образа. Многие художники работают пластично: изображение, свет, красочный слой, размер, — и не для всех слово играет большую роль в их произведении. Но у меня больше поэтическая душа и поэтому слово первично, как правило, а изображение его дополняет. У меня было много работ с игрой слов, «Риму — Рим» например. Есть у меня и поэзия. Есть проект «Лиры и трубы» — к трубам прикреплены такие флажки со стихами. Я по образованию театральный художник. Мы — я, Костя Звездочетов, братья Мироненко — закончили вместе Школу-студию МХАТ, постановочный факультет. И, возможно, театральное образование помогло прийти к инсталляционному мышлению.

Честность. Отклик должен тебя корректировать, потому что ты не все видишь. Иногда сделал работу, а люди иначе ее читают, видят то, что ты не закладывал изначально, и это интересно. Возникает полифоничность. Критика расширяет твое понимание того, что ты делаешь. Поэтому отвечу: честность.

Рим, Константинополь, Москва. Я могу и больше городов назвать, но в моей мифологии важно разделение двух империй — Западной и Восточно-Римской. Дихотомия, двуглавый орел, Восток–Запад, католики–православные. Эта точка раздела до сих пор кровоточит.